По какой-то причине от этих слов пульс у нее пустился вскачь.

— Я не сомневаюсь, — без колебаний ответила Кесси, вкладывая свой смысл в эти слова.

Он расправил плечи, немного успокоившись, положил фотографию на столик и сказал:

— Пора идти, вы готовы?

Следующий час пролетел незаметно. Майк беспрерывно фотографировал Кесси и Трейса. Едва они приехали, Джастин поднял крик, потому что, по всей видимости, простудился на ветру. Когда появился мировой судья и объявил, что пора начинать церемонию, Джастин вцепился в Трейса, не желая отпускать его. И Джейсон тоже заплакал. Нетти и Майк, которым передали детей, тщетно пытались их утихомирить, а Трейс сжал руку Кесси и повел ее в центр комнаты.

Несмотря на шум и безликое окружение, Кесси чувствовала торжественность происходившего и больше всего на свете хотела, чтобы мать и Сьюзен были сейчас с ней и могли разделить радость этого момента. Они бы полюбили Трейса с первого взгляда. Даже Бьюла не устояла.

Она бросила украдкой взгляд на человека, который будет называться ее мужем. Он был так спокоен, так уверен в себе. Белоснежная рубашка и темно-синий костюм подчеркивали не только его привлекательность, но и силу. А красная гвоздика в петлице добавляла праздничную и радостную ноту. Я и вправду выхожу замуж за этого человека, с благоговением подумала Кесси и почувствовала, как екнуло сердце.

Мировой судья одарил их теплой улыбкой.

— Кассандра Арнольд и Трейс Эллингсуорт Рамсей, сегодня после церемонии будет первый день вашей жизни как супружеской пары. Вы пришли сюда, чтобы перед лицом Бога и этих свидетелей дать слово верности друг другу. Знаете ли вы, что это значит? — Он окинул их торжественным взглядом. Все внимание Кесси было устремлено на него. — Это значит преданность и жертвенность. Это значит стойкость до конца, когда огонь страсти утихнет и каждый день будет занят заботами о хлебе насущном. Это значит, забывая о себе, жить для того, чтобы сделать другого счастливым, всегда, независимо от обстоятельств. Будете ли вы это делать, Кассандра? Перед лицом этих двух свидетелей берете ли вы этого человека по своей собственной свободной воле в законные мужья, сочетавшись с ним браком?

Кесси почувствовала на себе взгляд Трейса.

— Да.

— А вы, Трейс? По своей собственной ли свободной воле перед лицом этих свидетелей желаете взять Кассандру в законные жены, сочетавшись с ней браком? Принимаете ли на себя ответственность заботиться о ней во все дни вашей жизни? Желаете ли вы поставить ее впереди всех других эмоционально, умственно и физически?

Кесси показалось, что он крепче сжал ей руку.

— Да, — последовал твердый ответ.

— Наступило время обменяться кольцами, если они у вас есть. Вы первая, Кассандра.

У Кесси, чтобы не потерять, было надето на средний палец простое золотое кольцо, которое она купила для Трейса. Она быстро стянула его и надела Трейсу. Трейс улыбнулся ей, чем ненамеренно взволновал ее.

— Теперь вы, Трейс.

Кесси протянула левую руку, и он надел обручальное кольцо из белого золота поверх кольца с изумрудом, которое он подарил ей в самолете, когда они летели в Финикс. Его движения были уверенными и спокойными.

— Прекрасно. — Мировой судья снова улыбнулся. — Сейчас властью, данной мне штатом Аризона, я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту, хотя это и не часть официальной церемонии, но…

И прежде чем судья успел договорить, Трейс нагнулся, и его рот нежно коснулся губ Кесси; он прижал ее к себе, и жаркая волна сладострастия прокатилась по ее телу. Кесси была не готова к столь пылкому выражению чувств, которое заставило ее прижаться к лацканам его пиджака.

— Ма-ма! Ма-ма! — Крик Джейсона медленно проникал в ее сознание. Кесси застонала от потрясения и неловкости и прервала поцелуй, ей показалось, что Трейс крайне неохотно отпустил ее. В ту секунду, когда она отодвинулась от него, ей почудилось, будто она видит в его глазах страсть. Но мгновение спустя он снова был спокоен и невозмутим. Возможно, это всего лишь игра ее воображения, решила Кесси.

Высвободившись из объятий мужа, она пожала протянутую руку мирового судьи, поблагодарила его и заспешила к Нетти. Пожилая женщина ободряюще обняла Кесси и поздравила ее. Потом передала разбушевавшегося Джейсона Кесси и с облегчением улыбнулась.

Джейсон моментально успокоился и стал обрывать цветки флердоранжа, прикрепленные к платью Кесси. Трейс взял на руки Джастина, а Майк продолжал их фотографировать. Кесси, взглянув на раскрасневшегося Джастина, сказала:

— Трейс, по-моему, нам лучше поскорей вернуться в отель. Джастину необходимо отдохнуть.

Через несколько минут дети уже сидели пристегнутыми на своих сиденьях в машине Трейса. Кесси обняла Нетти и Майка и еще раз поблагодарила их за все. Трейс посадил ее в машину, и они поехали.

Администрация отеля курортного городка Скоттсдейла, что в нескольких милях от Финикса, поставила им в номер корзину с фруктами и бутылку шампанского с поздравлениями. В комнате также стояли две детские кровати. Кесси, укладывая мальчиков спать, весело размышляла, что подумали о них в отеле. Трейс в это время возился с детскими вещами и чемоданами.

Отель предложил им няню посидеть с детьми, но Кесси не хотелось с первой же минуты оставлять мальчиков на незнакомого человека. Она уговаривала Трейса пойти поплавать в бассейне и немного расслабиться, но он пожелал остаться и помочь ей устроить детей. Потом он заказал ленч, который попросил принести в номер, где они оставили веши.

К тому времени, когда мальчики заснули тяжелым и, как оказалось, коротким сном, ленч уже почти потерял свою привлекательность. Спагетти и белый соус к ним остыли, салат завял, охлажденное белое вино потеплело до комнатной температуры. Но Кесси очень устала, чтобы заметить это. Все внимание она обратила не на мужа, а на двух несчастных маленьких мальчиков. Трейса вроде бы тоже не интересовал ленч.

Главным в их трехдневном отдыхе должна была быть возможность лучше узнать друг друга, но продолжался этот отдых ровно одну бессонную ночь. У Джастина ничего не держалось в желудке, и он успокаивался лишь в том случае, если Кесси или Трейс держали его на руках. Как только Джейсон увидел, что не все внимание Кесси отдано ему, он начал громко плакать, и даже Трейс долго не мог утихомирить его.